Егорова Н.А. Анализ проекта постановления Пленума Верховного Суда РФ о криминальных банкротствах

    Верховным Судом РФ подготовлен и предложен для обсуждения научной общественности проект постановления Пленума Верховного Суда «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях, связанных с банкротством»[1]. Проект содержит целый ряд положений, представляющих теоретический и практический интерес и не вызывающих принципиального несогласия. Тем не менее, некоторые из них требуют доработки ввиду недостаточной ясности, полноты, а порой и ошибочности.

   1. В п. 1 Проекта разъясняется, что «для решения вопроса о наличии признаков банкротства (неспособности в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей) в статьях 195 и 196 УК РФ возбуждение арбитражным судом производства по делу о несостоятельности (банкротстве) обязательным не является». Такой подход согласуется с результатами научных исследований проблем, связанных с криминальными банкротствами[2].

   2. Имеют практическое значение приводимые далее (в п. 2 Проекта) со ссылками на действующие федеральные законы о банкротстве признаки банкротства для отдельных категорий хозяйствующих субъектов:

– «для индивидуального предпринимателя – неисполнение денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей в течение трех месяцев с даты, когда они должны быть исполнены, вне зависимости от того, превышает ли сумма обязательств (обязанности) стоимость принадлежащего ему имущества (пункт 1 статьи 3 и статья 214 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»);

– для юридического лица, являющегося финансовой организацией, – неисполнение в течение четырнадцати дней денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей на сумму не менее чем сто тысяч рублей, либо неисполнение в течение четырнадцати дней вступившего в законную силу решения суда, арбитражного суда или третейского суда о взыскании денежных средств независимо от их суммы, либо если стоимость имущества (активов) такой организации недостаточна для исполнения ее денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей, либо если платежеспособность такой организации не была восстановлена в период деятельности временной администрации (пункт 1 статьи 183.16 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»);

– для юридического лица, являющегося субъектом естественных монополий, – неисполнение денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей в течение шести месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены (пункт 2 статьи 197 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»);

– для юридического лица, являющегося кредитной организацией, – неисполнение денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей в течение четырнадцати дней с даты, когда они должны быть исполнены, либо если стоимость имущества (активов) такой организации недостаточна для исполнения ее денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей (пункт 2 статьи 2 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций»);

– для иных юридических лиц – неисполнение денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей в течение трех месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены (пункт 2 статьи 3 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»)».

В абз. 7 данного пункта подчеркивается, что «в соответствии с частью 1 статьи 65 ГК РФ казенные предприятия, учреждения, политические партии и религиозные организации не могут признаваться несостоятельными (банкротами); государственные корпорации, государственные компании и фонды не могут признаваться несостоятельными (банкротами), если это установлено законом, предусматривающим их создание и деятельность».

    3. В п. 3 Проекта раскрываются понятия, обозначающие разновидности предмета преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК РФ («имущество», «имущественные права», «имущественные обязанности», «бухгалтерские и иные учетные документы, отражающие экономическую деятельность юридического лица», «бухгалтерские и иные учетные документы, отражающие экономическую деятельность индивидуального предпринимателя»), что в определенной степени позволит разрешить возникающие на практике вопросы.

Вместе с тем, из текста Проекта не вполне ясна позиция Верховного Суда РФ по вопросу о соотношении понятий «имущество» и «имущественные права» в ч. 1 ст. 195 УК РФ. Так, под имуществом в Проекте понимаются «внеоборотные и оборотные активы субъекта предпринимательской деятельности», в то время как под имущественными правами – «часть активов субъекта предпринимательской деятельности, не имеющих материально-вещественной формы (нематериальные активы, дебиторская задолженность, долгосрочные и краткосрочные финансовые вложения)». Имущество трактуется как любые активы хозяйствующего субъекта; а имущественные права – как нематериальные активы. Следовательно, «имущество», по мысли составителей Проекта, - понятие родовое по отношению к видовому понятию «имущественные права».

Такой подход, во-первых, не согласуется с доктринальным и воспринятым практикой пониманием имущества как предмета иных преступлений (прежде всего, против собственности). Имущество должно иметь материально-вещественный характер[3]. Нематериальные блага не относятся к имуществу[4]. В этой связи противоречит доктрине уголовного права используемое в п. 7 Проекта понятие «имущество, имеющее материально-вещественную форму».

Во-вторых, понимание имущественных прав в Проекте несколько отличается (как минимум, по форме) от правовой позиции Верховного Суда РФ, отраженной в постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 24 от 9 июля 2013 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях»[5], согласно которой, «имущественные права включают в свой состав как право на имущество, в том числе право требования кредитора, так и иные права, имеющие денежное выражение, например исключительное право на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (статья 1225 ГК РФ)» (п. 9 постановления № 24).

    4. Пункты 4-8 Проекта посвящены понятийному аппарату, использованному в уголовном законе для описания признаков объективной стороны неправомерных действий при банкротстве (ч. 1 ст. 195 УК РФ). В целом приведенные определения приемлемы и могут быть взяты за основу.

В п.п. 9 и 10 Проекта дана характеристика признаков объективной стороны неправомерных действий при банкротстве, предусмотренных ч. 2 ст. 195 УК РФ. Специально указывается, что неправомерное удовлетворение имущественных требований отдельных кредиторов заведомо в ущерб другим кредиторам может иметь место как до возбуждения арбитражным судом производства по делу о банкротстве, так и после этого. Такая позиция нашла отражение в современной уголовно-правовой литературе[6].

Под незаконным воспрепятствованием деятельности арбитражного управляющего либо временной администрации кредитной или иной финансовой организации справедливо понимается не только совершение любых действий, препятствующих исполнению арбитражным управляющим либо временной администрацией кредитной или иной финансовой организации предусмотренных законом обязанностей, но и бездействие такого рода[7].

    5.  В п. 11 Проекта приводится примерный перечень действий, охватываемых понятием «преднамеренное банкротство» и представляющих собой различного рода сделки:

– по отчуждению имущества должника, не являющиеся сделками купли-продажи, направленные на замещение имущества должника менее ликвидным;

– купли-продажи, осуществляемые с имуществом должника, заключенные на заведомо невыгодных для должника условиях, а также осуществляемые с имуществом, без которого невозможна основная деятельность должника;

– связанные с возникновением обязательств должника, не обеспеченных имуществом, а также влекущие за собой приобретение неликвидного имущества;

– по замене одних обязательств другими, заключенные на заведомо невыгодных условиях;

– по созданию фиктивной кредиторской задолженности.

При этом не предлагается ни одного примера преднамеренного банкротства в форме бездействия, хотя возможность такого варианта объективной стороны данного преступления следует из диспозиции ст. 196 УК РФ и абз. 1 п. 11 Проекта. В ходе проведенного мной в октябре 2013 г. выборочного изучения судебной практики по делам о преднамеренном банкротстве (25 судебных актов, вынесенных судами Российской Федерации в 2010-2012 гг. и размещенных на портале «РосПравосудие») случаев совершения данного преступления путем бездействия не выявлено.

    6. Логичным и справедливым представляется разъяснение, содержащееся в абз. 2 п. 12 Проекта, о том, что «в целях правильного определения размера ущерба необходимо давать оценку всем сделкам (действиям), направленным на уменьшение активов должника, суммируя размеры ущерба, причиненного всем потерпевшим».

    7. В п. 13 Проекта предложены различные варианты решения вопроса о моменте окончания неправомерных действий при банкротстве и преднамеренного банкротства. Все перечисленные варианты связаны с соблюдением определенных юридических формальностей (заключением договора, регистрацией права, составлением документа и т.п.). С этим нельзя полностью согласиться, так как действия, входящие в объективную сторону названных преступлений (например, передача имущества во владение иным лицам) могут совершаться и без придания им официальной формы[8]. Кроме того, составы преступлений, предусмотренные ст. 195 и 196 УК РФ, материальные по конструкции, поэтому, давая разъяснения о моменте окончания названных преступлений, правильнее было бы акцентировать внимание на наступлении общественно опасных последствий в виде крупного ущерба - на том, что должны быть доказаны наличие такого ущерба и его причинная связь с действиями (бездействием), указанными в ст. 195 и ст. 196 УК РФ.

    8. В п. 14 разработчики Проекта, с одной стороны, идут по правильному пути ограничительного толкования круга субъектов преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК РФ (если буквально толковать эту норму, субъект данного преступления – общий), признавая таковыми только индивидуального предпринимателя, учредителя (участника) или руководителя юридического лица, в том числе, отстраненного от должности, а также (в части сокрытия, уничтожения, фальсификации бухгалтерских и иных учетных документов) лицо, ответственное за ведение бухгалтерского учета, наделенное правом подписи первичных учетных документов.

С другой стороны, в Проекте нет ответа на вопрос, можно ли привлекать к уголовной ответственности в качестве соисполнителей данного преступления других лиц (наемных работников индивидуального предпринимателя, рядовых сотрудников организаций и любых иных лиц), если они совершили действия, входящие в объективную сторону этого преступления (например, скрывали имущество, передавали его во владение иным лицам, уничтожали имущество, скрывали или уничтожали бухгалтерские и иные учетные документы). Специальное указание на субъект преступления в диспозиции ч. 1 ст. 195 УК РФ отсутствует, поэтому ч. 4 ст. 34 УК РФ (о квалификации деяний перечисленных других лиц как организаторов, подстрекателей либо пособников) в данном случае вряд ли применима.

    9. Содержание п. 16 начинается с верных по сути (хотя и нуждающихся в уточнениях) дефиниций понятий «руководитель юридического лица» и «учредитель (участник) юридического лица)». Однако с приведенным далее перечнем учредителей (участников) нельзя полностью согласиться.

Так, авторы Проекта относят к учредителям (участникам) юридического лица, в частности, в обществах с ограниченной ответственностью и в акционерных обществах – директора (генерального директора), руководителя или участника управляющей организации, управляющего. Однако в силу ст. 273, 275 Трудового кодекса РФ, п. 3 ст. 53, п. 1 ст. 91, п. 3 ст. 103 Гражданского кодекса РФ[9], п. 1 ст. 40, ст. 42 Федерального закона от 8 февраля 1998 г. № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью», п. 1 и п. 3 ст. 69 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах», указанные физические лица могут осуществлять свою деятельность по управлению организацией на основании трудового[10] или гражданско-правового[11] договора, могут иметь статус индивидуальных предпринимателей (управляющие), и не являться учредителями (участниками) юридического лица (ст. 67 ГК РФ).

Члены ликвидационной комиссии (ликвидатор) необязательно должны быть учредителями (участниками) ликвидируемого юридического лица; директор (генеральный директор) государственного или муниципального унитарного предприятия (п. 2 ст. 21 Федерального закона от 14 ноября 2002 г. № 141-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях») не вправе быть учредителем (участником) какого-либо юридического лица; арбитражный управляющий и руководитель временной администрации не могут быть учредителями (участниками) организации, в отношении которой осуществляются меры, предусмотренные законодательством о несостоятельности (банкротстве) (что следует из п. 1 ст. 20, п. 2 ст. 20.2, п. 7 ст. 183.6 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», ст. 50.20 Федерального закона от 25 февраля 1999 г. № 40-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций»; п. 3.5 Положения о временной администрации по управлению кредитной организацией, утв. Банком России 9 ноября 2005 г. № 279-П).

    10. В п. 17 Проекта содержится правило квалификации при конкуренции норм о неправомерных действиях при банкротстве и преднамеренном банкротстве при совершении данных преступлений должностным лицом либо лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации. Согласно п. 17, применяться должны ст. 195 или ст. 196 УК РФ. При этом нет весьма актуальных для практики разъяснений о возможности (либо невозможности) квалификации таких действий по ст. 201 или ст. 285 УК РФ, если причиненный ущерб не является крупным[12].

    11. В п. 18 уделено внимание такому важному для разграничения составов признаку, как момент возникновения умысла на совершение действий (бездействия) по созданию неплатежеспособности. Хотелось бы знать позицию Верховного Суда РФ по вопросу о видах умысла (только прямой либо как прямой, так и косвенный) при совершении преступлений, предусмотренных ст. 195 и 196 УК РФ, поскольку данный вопрос остается дискуссионным[13].

В п. 19 изложены правила квалификации неправомерных действий при банкротстве и преднамеренного банкротства по совокупности преступлений, когда иные преступления выступают способами совершения деяний, предусмотренных ст. 195 и 196 УК РФ: «Если санкция за преступление, предусмотренное статьей 195 или статьей 196 УК РФ, превышает санкцию за преступление, выступающее способом совершения неправомерных действий при банкротстве или преднамеренного банкротства, содеянное полностью охватывается диспозицией статьи 195 или статьей 196 УК РФ.

Если санкция за преступление, выступающее способом совершения неправомерных действий при банкротстве или преднамеренного банкротства, соответствует санкции статьи 195 или статьи 196 УК РФ или превышает ее, содеянное не охватывается диспозицией статьи 195 или статьи 196 УК РФ и требует дополнительной квалификации по статье УК РФ, предусматривающей ответственность за совершение преступления, выступающего способом совершения неправомерных действий при банкротстве или преднамеренного банкротства».

Данные правила применяются и при квалификации многих других преступлений и в целом оправдали себя на практике. Но непонятно, как поступать правоприменителю, если содеянное не может быть квалифицировано по ст. 195 или 196 УК РФ по причине отсутствия ущерба, превышающего 1,5 млн. рублей.

    12.  В п. 20 Проекта перечислены субъекты, которые могут быть признаны потерпевшими по уголовным делам о криминальных банкротствах (ст. 195, 196 УК РФ). Здесь хотелось бы отметить два момента.

Первый. Среди возможных потерпевших авторы Проекта называют:

- Российскую Федерацию в лице органов государственной власти Российской Федерации, Государственной корпорации по атомной энергетике «Росатом», Государственной академии наук как собственника имущества федерального государственного унитарного предприятия, основанного на праве хозяйственного ведения;

- субъекта Российской Федерации в лице органов государственной власти субъекта Российской Федерации как собственника имущества государственного унитарного предприятия субъекта Российской Федерации, основанного на праве хозяйственного ведения;

- муниципальное образование в лице органов местного самоуправления как собственника имущества муниципального унитарного предприятия, основанного на праве хозяйственного ведения.

Вызывает большие сомнения соответствие такого подхода ст. 42 УПК РФ, согласно которой «потерпевшим является физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации». Такие, безусловно, отличные от юридических лиц субъекты, как Российская Федерация, субъект Российской Федерации и муниципальное образование, в ст. 42 УПК РФ не упоминаются. С точки зрения гражданского законодательства России, перечисленные субъекты гражданско-правовых отношений обладают самостоятельным статусом (п. 1 ст. 124 ГК РФ) и не отождествляются с юридическими лицами, собственниками имущества которых являются. Идея признания потерпевшими по уголовным делам самого государства и муниципальных образований на сегодняшний день имеет сугубо теоретический характер и является не более чем предположением[14].

Второй. В соответствии с абз. 7 п. 20 Проекта, «не подлежат признанию потерпевшими иные лица, в том числе учредители (участники) хозяйственного товарищества (общества), работники юридического лица, в связи с задолженностью по выплате выходных пособий и оплате труда по трудовому договору». Такой вывод противоречит абз. 2 п. 20 Проекта (где указано, что потерпевшими могут быть признаны кредиторы юридических лиц и индивидуальных предпринимателей), содержанию ст. 195 и ст. 196 УК РФ, законодательству о несостоятельности, относящему работников юридических лиц к числу кредиторов (п. 2, 4 ст. 134, ст. 136 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»), конституционному положению о высшей ценности прав и свобод человека (ст. 2 Конституции РФ).

    13.   В Проекте нет разъяснений по вопросам применения ст. 197 УК РФ («Фиктивное банкротство»). Видимо, это вызвано малым количеством материалов судебной практики по делам о таких преступлениях.

    Отмеченные недостатки при доработке Проекта могут быть устранены путем:

- приведения дефиниций понятий «имущество» и «имущественные права» (п.п. 3, 7 Проекта) в соответствие с теорией уголовного права и правоприменительной практикой;

- расширения перечня форм поведения при преднамеренном банкротстве указанием на виды бездействия, которые могут иметь место при совершении данного преступления (п. 11 Проекта);

- приведения разъяснения, содержащегося в п. 13 Проекта, в соответствие с законодательной конструкцией неправомерных действий при банкротстве и преднамеренного банкротства как материальных составов;

- дополнения п. 14 Проекта разъяснением о возможности привлечения к уголовной ответственности в качестве соисполнителей неправомерных действий при банкротстве (ч. 1 ст. 195 УК РФ) работников индивидуального предпринимателя, рядовых сотрудников организаций и любых иных лиц, если они совершили действия, входящие в объективную сторону этого преступления;

- согласования с гражданским и трудовым законодательством РФ положений п. 16 Проекта о руководителе юридического лица и учредителях (участниках) юридического лица;

- указания в п. 17 Проекта на возможность (либо невозможность) квалификации неправомерных действий при банкротстве и преднамеренного банкротства по ст. 201 или ст. 285 УК РФ, если причиненный ущерб не является крупным;

- дополнения п. 18 Проекта разъяснением о видах умысла (только прямой либо как прямой, так и косвенный) при совершении преступлений, предусмотренных ст. 195 и 196 УК РФ;

- устранения противоречия содержания п. 20 Проекта уголовно-процессуальному законодательству (ст. 42 УПК РФ), законодательству о несостоятельности (банкротстве) (ст. 134, 136 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)») и ст. 2 Конституции РФ;

- введения в текст Проекта разъяснений по вопросам применения ст. 197 УК РФ («Фиктивное банкротство»).

[1] В дальнейшем – Проект.

[2] См., напр.: Волженкин Б.В. Преступления в сфере экономической деятельности по уголовному праву России. СПб., 2007. С. 384; Уголовное право. Актуальные проблемы теории и практики / под ред. В.В. Лунеева. М., 2010. С. 665-666 (автор очерка – П.С. Яни); Энциклопедия уголовного права. Т. 19. Преступления в сфере экономической деятельности. СПб., 2012. С. 601-603 (автор главы – И.А. Подройкина).

[3] См., напр.: Бойцов А.И. Преступления против собственности. СПб., 2002. С. 110, 224.

[4] Лопашенко Н.А. Посягательства на собственность. М., 2013. С. 16.

[5] Российская газета. Федеральный выпуск № 6130. 2013. 17 июля.

[6] См., напр.: Энциклопедия уголовного права. Т. 19. Преступления в сфере экономической деятельности. С. 611-612.

[7] См., напр.: Лопашенко Н.А. Преступления в сфере экономики. М., 2006. С. 587; Кузьминов Д.А. Уголовно-правовая характеристика преступлений, связанных с банкротством : теоретико-прикладное исследование : автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2007. [Электронный ресурс]. URL: http://law.edu.ru/book/book.asp?bookID=1289767 (дата обращения: 22.10.2013); приговор Пролетарского районного суда Ростовской области от 29 сентября 2010 г. по делу № 1-149 [Электронный ресурс]. URL: http://rospravosudie.com/court-proletarskij-rajonnyj-sud-rostovskaya-oblast-s/act-102797216/ (дата обращения: 22.10.2013).

[8] См., напр.: Векленко С., Журавлева Е. Нормы об ответственности за банкротство: новая редакция – новые проблемы // Уголовное право. 2006. № 5. С. 23.

[9] В дальнейшем – ГК РФ.

[10] См., напр.: Замордуев Д.Г. Руководитель организации как специальный субъект трудового права : дис. … канд. юрид. наук. М., 2005. С. 9-10, 44-45.

[11] Гражданско-правовая природа договора, заключаемого с такими физическими лицами, не превращает последних в участников юридических лиц. «Назначение единоличного исполнительного органа хозяйственного общества состоит в том, чтобы обеспечить участие компании в отношениях гражданского оборота без собственного присутствия участников компании, что вытекает из разделения функции собственности на капитал и функции управления этим капиталом», - подчеркивает Е.В. Тычинская (Тычинская Е.В. Договор о реализации функций единоличного исполнительного органа хозяйственного общества : автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2010 [Электронный ресурс]. URL: http://law.edu.ru/book/book.asp?bookID=1413979 (дата обращения: 23.10.2013)).

[12] См., напр.: Приговор Партизанского районного суда Красноярского края от 21 декабря 2010 г. по делу 1-123/2010 [Электронный ресурс]. URL: http://docs.pravo.ru/document/view/18032628/ (дата обращения: 21.10.2013).

[13] См., напр.: Журавлева Е.Н. Криминальное банкротство: уголовно-правовая характеристика и вопросы квалификации : автореф. дис. … канд. юрид. наук. Омск, 2006 [Электронный ресурс]. URL: http://law.edu.ru/book/book.asp?bookID=1236234 (дата обращения: 22.10.2013); Ляскало А. К вопросу о субъективных признаках криминальных банкротств (ст. 195-197 УК РФ) // Уголовное право. 2012. № 6. С. 39.

[14] См., напр.: Ибрагимов И.М. Понятие «потерпевший» в контексте уголовно-процессуального права // Представительная власть. 2008. № 1 [Электронный ресурс]. URL: http://www.pvlast.ru/archive/

   Опубликовано в издании: Правовые технологии (электронный юридический журнал). URL: http://www.lawtech.ru/journal. 2013. № 1.