НОВЫЕ РЕДАКЦИИ СТАТЕЙ О КЛЕВЕТЕ: КРИТИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД[1]

Егорова Н.А., доктор юридических наук, профессор ВА МВД России

Новое – это хорошо забытое старое (Ж. Пеше)

     Федеральным законом от 28 июля 2012 г. № 141-ФЗ в Уголовный кодекс РФ[2] возвращены две статьи о клевете – ст. 128.1 УК, предусматривающая ответственность за клевету как посягательство на честь, достоинство и репутацию, и ст. 298.1 УК - о клевете в отношении так называемых специальных потерпевших, относимой к преступлениям против правосудия.

     Законодатель совершенно обоснованно предпочел доводы сторонников существования составов клеветы в уголовном праве России. Основными аргументами в пользу декриминализации данных деяний (причем не только в России) были проблемы доказывания факта осознания лицом ложности распространяемых сведений, а также использование уголовно-правовых запретов клеветы для ограничения свободы слова в средствах массовой информации[3]. Подобные аргументы, на мой взгляд, несостоятельны.

     Проведенное автором настоящей статьи выборочное изучение судебных актов по уголовным делам о клевете[4] показало, что незадолго до декриминализации клеветы правоприменительная практика последовательно придерживалась аксиомы о возможности совершения рассматриваемых преступлений только с прямым умыслом. Обвинительные приговоры по ст. 129 и 298 УК были редкостью (при этом ни один обвинительный приговор из числа тех, с которыми мне довелось ознакомиться, не был вынесен в отношении журналиста). Однако это никоим образом не характеризовало статьи о клевете как некое «излишество» в подсистеме запрещающих уголовно-правовых. О том, насколько опасной может быть клевета, свидетельствует следующий пример.

     Зеленоградским районным судом г. Москвы П-на была осуждена по ч. 3 ст. 129 УК. П-на неоднократно звонила и отправляла SMS-сообщения на сотовый телефон, принадлежащий А., сообщая ей заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство Б., обвиняя его в совершении особо тяжкого преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 134 УК[5]. П-на изготовила листовки, текст которых содержал обвинение потерпевшего в совершении указанного преступления, и распространила их, разместив в почтовых ящиках дома, где проживал Б.

     В судебном заседании подсудимая П-на вину свою признала полностью и пояснила, что с Б. она состояла в близких отношениях, от него родила сына, но он отказался признать его своим ребенком. В связи с этим она вынуждена была обратиться в суд с заявлением об установлении отцовства. П-на приглашала Б. к себе, чтобы поговорить с ним об их дальнейших отношениях, о ребенке, но разговора не получилось, они поссорились. После этого она, будучи обиженной на Б., обратилась в правоохранительные органы с заявлением о том, что якобы он покушался на ее изнасилование. Впоследствии по данному факту было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Примерно тогда же П-на, зная о том, что Б. поддерживает дружеские отношения с А., узнав номер ее телефона из телефонной книжки потерпевшего, звонила ей и сообщала заведомо ложные сведения о том, что якобы Б. изнасиловал ее малолетнего сына. Позже она сама изготовила листовки аналогичного содержания и распространила их в почтовых ящиках корпуса дома, в котором проживал Б., для того, чтобы его соседи знали, что он за человек. П-на осознала свою неправоту, в содеянном раскаялась.

     Суд назначил П-ной наказание в виде лишения свободы на срок девять месяцев, в соответствии со ст. 73 УК постановил считать назначенное наказание условным с испытательным сроком девять месяцев, в течение которого обязал осужденную каждый месяц являться на регистрацию в уголовно-исполнительную инспекцию, а также не менять места жительства без уведомления инспекции[6].

     Понимание сущности клеветы в уголовном праве не претерпело никаких изменений. Вместе с тем, по сравнению с предыдущей редакцией ст. 129 УК, ст. 128.1 УК воплощает более глубокую дифференциацию ответственности за это преступление. Теперь в данной статье представлена пятиуровневая градация типового наказания за клевету. В науке уголовного права получила обоснование идея нецелесообразности «злоупотребления» квалифицированными составами; оптимальной считается «трехступенчатая» модель дифференциации уголовной ответственности[7]. Для отступления от этой модели нужны серьезные причины, а также технико-юридическая осуществимость такого «расслоения» ответственности. Кроме того, получившаяся «лестница» квалифицированных составов должна быть логически непротиворечивой и не провоцировать возникновение квалификационных проблем. Думается, что отраженная в ст. 128.1 УК дифференциация ответственности за клевету отвечает не всем перечисленным критериям.

     В ч. 3 ст. 128.1 предусмотрен такой квалифицирующий признак клеветы, как совершение деяния лицом с использованием своего служебного положения. На сегодняшний день в тексте УК насчитывается 36 подобных квалифицированных составов (для сравнения отмечу, что в первые годы действия УК 1996 г. их было немногим более 20) – и это при условии, что в уголовном законе и в теории уголовного права отсутствует определенность в понимании таких терминов, как «служба», «служащий», «использование служебного положения». Судебная практика при установлении содержания рассматриваемого квалифицирующего признака в одних случаях (например, применительно к составам мошенничества, присвоения или растраты) придерживается ограничительного толкования: под лицами, использующими свое служебное положение, понимаются лица, предусмотренные в примечаниях 1 к ст. 201 и 285 УК[8]. В других случаях (например, в составе бандитизма) лицами, совершающими преступление с использованием своего служебного положения, Пленум Верховного Суда РФ признает любых служащих[9]. Нет единого толкования понятия «использование служебного положения». Так, при бандитизме использование виновным своего служебного положения трактуется как использование при совершении данного преступления властных или иных служебных полномочий, форменной одежды и атрибутики, служебных удостоверений или оружия, а равно сведений, которыми данное лицо располагает в связи со своим служебным положением - т.е. виновный использует только непосредственно вытекающие из его служебной компетенции права и возможности. В абз. 2 п. 3 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 21 от 18 октября 2012 г. «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования» использование служебного положения понимается более широко – данным понятием охватывается не только умышленное использование специальными субъектами своих служебных полномочий, но и оказание влияния исходя из значимости и авторитета занимаемой ими должности на других лиц в целях совершения ими преступлений[10].

     В сложившейся ситуации сначала необходимо на законодательном уровне внести ясность в понятийный аппарат уголовно-правового института служебных преступлений, а затем уже «наращивать» количество составов с названным квалифицирующим признаком.

     Еще более квалифицированными, чем клевета, совершенная специальным субъектом, считаются клевета о том, что потерпевший страдает заболеванием, представляющим опасность для окружающих, либо клевета, соединенная с обвинением лица в преступлении сексуального характера. Перечень заболеваний, представляющих опасность для окружающих, утвержден постановлением Правительства РФ от 1 декабря 2004 г. от № 715 (в ред. Постановления Правительства РФ от 13 июля 2012 г. № 710)[11]. К таким заболеваниям отнесены, к примеру, болезнь, вызванная вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ), гепатиты В и С, инфекции, передающиеся преимущественно половым путем, туберкулез и др. Этим же постановлением утвержден Перечень социально значимых заболеваний, в который вошли туберкулез, инфекции, передающиеся преимущественно половым путем, злокачественные новообразования, сахарный диабет, психические расстройства и расстройства поведения и др. Некоторые заболевания указаны в обоих перечнях, т. е. считаются одновременно опасными для окружающих и социально значимыми. Казалось бы, законодатель признал, что распространение информации о том, что человек болен, допустим, дифтерией, гепатитом В или С, вирусной геморрагической лихорадкой всегда порочит этого человека. Однако вряд ли это так, поскольку тот факт, что лицо страдает опасным инфекционным заболеванием, далеко не всегда порочит честь, достоинство или подрывает репутацию данного лица. Сведения о заболевании должны быть, в первую очередь, порочащими, и лишь установив данный признак, есть смысл обращаться к упомянутому Перечню опасных заболеваний. В то же время, распространение заведомо ложных (и, на мой взгляд, подрывающих репутацию потерпевшего) сведений о том, что лицо больно шизофренией, данный особо квалифицированный вид клеветы не образует, поскольку психические расстройства вошли в Перечень социально значимых заболеваний, но не включены в Перечень опасных заболеваний. Такое деяние следует квалифицировать (при отсутствии признаков, предусмотренных ч. 2 или ч. 3 ст. 128.1 УК) по ч. 1 ст. 128.1 УК, т. е. как «простую» клевету, что нелогично и несправедливо.

     «Преступление сексуального характера» – термин, ранее не использовавшийся в УК - вероятно, по причине неопределенности объема и содержания данного понятия. Сексуальной мотивацией может быть обусловлено совершение весьма многих преступлений (убийств, краж, хулиганства и др.)[12]. Если же под «преступлениями сексуального характера» подразумеваются посягательства на половую неприкосновенность и половую свободу (глава 18 УК)[13], то в большинстве своем они относятся к категории тяжких или особо тяжких (к названным категориям не принадлежат только понуждение к действиям сексуального характера – ст. 133 УК, а также преступления, предусмотренные ч. 1 ст. 134 и ч. 1 ст. 135 УК), а значит, заведомо ложное обвинение в совершении таковых должно повлечь квалификацию содеянного клеветником по ч. 5. ст. 128.1 УК.

     Клевета, соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления – вид клеветы, давно известный нашему уголовному праву. Тем не менее, целесообразность именно такой законодательной конструкции вызывает сомнения. Представляется, что распространение ложных сведений о совершении лицом любого преступления, независимо от категории последнего, наносит серьезный урон чести, достоинству и репутации потерпевшего – гораздо более существенный, чем при распространении измышлений об аморальном, неэтичном, недостойном и даже противоправном поведении, не связанном с нарушением уголовно-правовых запретов. Преступление влечет для лица, его совершившего, такие последствия юридического и морально-психологического свойства, которые не характерны никаким иным нарушениям социальных норм. Поэтому стоит ли ограничивать основание ответственности по ч. 5 ст. 128.1 и по ч. 3 ст. 298.1 УК случаями распространения информации о совершении потерпевшим преступлений только указанных в диспозиции категорий? Строгое следование принципу субъективного вменения предполагает допустимость квалификации деяния по ч. 5 ст. 128.1 (ч. 3 ст. 298.1) УК при осознании виновным не только преступного характера якобы совершенного потерпевшим деяния, но и отнесении преступления к категории тяжких или особо тяжких. Это способно значительно усложнить процесс доказывания.

     Совершенно неоправданной, искусственной видится дифференциация ответственности за клевету, предусмотренную ст. 298.1 УК[14]. Нет никаких оснований для усмотрения различий в степени общественной опасности данного преступления в зависимости от особенностей потерпевших как субъектов процессуальных отношений, поскольку интересы правосудия едины на всех его этапах, и ценность таких дополнительных объектов, как честь, достоинство и репутация лиц, названных в ч. 1 и ч. 2 ст. 298.1 УК, тоже не поддается градации.

     В то же время, соответствующим принципу справедливости, а также требованию системности уголовного законодательства было бы введение в ст. 298.1 УК такого квалифицирующего признака, как распространение клеветнических сведений в отношении указанных лиц в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации[15]. Несмотря на то, что основной объект посягательства, предусмотренного названной статьей, - общественные отношения в сфере осуществления правосудия, нельзя забывать и о дополнительных объектах – чести, достоинстве и репутации лиц, участвующих в отправлении правосудия (понимаемого в широком смысле). СМИ и Интернет в значительной мере формируют общественное мнение и отношение наших граждан к органам и лицам, участвующим в осуществлении правосудия[16]. Усиление «прозрачности» судебной системы требует одновременного повышения уровня защищенности участников судопроизводства – в том числе, посредством ужесточения ответственности тех, кто использует эту «прозрачность» в неблаговидных целях.

     Все изложенное приводит к заключению о целесообразности изменения редакций ст. 128.1 и 298.1 УК.

     С т а т ь я 128.1 Клевета

     1. Клевета, то есть распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию, -

наказывается...

     2. Клевета, содержащаяся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации, -

наказывается...

     3. Клевета, соединенная с обвинением лица в совершении преступления, -

наказывается…

     С т а т ь я 298.1. Клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава

     1. Клевета в отношении судьи, присяжного заседателя или иного лица, участвующего в отправлении правосудия, в связи с рассмотрением дел или материалов в суде, а равно в отношении прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава в связи с производством предварительного расследования либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта, -

наказывается...

     2. Клевета в отношении указанных лиц, содержащаяся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации, -

наказывается…

     3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, соединенные с обвинением лица в совершении преступления, -

наказываются…

[16] См., напр.: Тихонин Ю.В. Гласность, прозрачность и транспарентность правосудия – определяем принципы и понятия // Судья. 2011. № 5. [Электрон. ресурс] URL: http://isetsky.tum.sudrf.ru/modules.php?name=press_dep&op=4&did=56 (дата обращения: 05.11.2012).

     Опубликовано в издании: Современное состояние и проблемы уголовного и уголовно-процессуального права, юридической психологии. Секция "Уголовное право" : материалы Междунар. науч.-практ. конф., Россия, г. Волгоград, 13-14 дек. 2012 г. - Волгоград : Изд-во ВолГУ, 2012. С. 125-133.