О возможных сценариях развития уголовного законодательства России (обзор законопроектов)

Егорова Н.А., доктор юридических наук, профессор ВА МВД России

     Наверное, нет смысла лишний раз напоминать о том, что современное уголовное законодательство России находится в состоянии, далеком от совершенства. Одна из основных характеристик нашего уголовного закона – его бессистемность и хаотичность вносимых в него новелл[1]. И начинаются они, конечно, с идейного хаоса в уголовном правотворчестве. Поэтому сегодня, как никогда, актуальна предварительная оценка представителями науки именно проектов изменений и дополнений в Уголовный кодекс РФ[2].

     Предлагаю вашему вниманию краткий обзор наиболее важных, на мой взгляд, законопроектов, внесенных в Государственную Думу РФ в текущем году, а также еще не внесенных в высший законодательный орган России, но находящихся на стадии разработки и обсуждения научным сообществом.

     1. Как будто в противовес гуманизации нашего уголовного закона, два проекта направлены на значительное расширение границ уголовной репрессии — это проект Следственного комитета РФ «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с введением института уголовно-правового воздействия в отношении юридических лиц»[3] и проект о снижении возраста уголовной ответственности.

     В первом из названных документов предложено считать юридическое лицо возможным субъектом в 108 составах преступлений, причем организации предполагается привлекать к ответственности за предварительную преступную деятельность и за соучастие в преступлении в качестве организатора и пособника. Мотивируется это необходимостью борьбы с так называемой корпоративной преступностью. На мой взгляд, это преждевременное и в обозримом будущем совершенно неприемлемое решение. Организации как участники гражданско-правовых, трудовых и др. правоотношений играют чрезвычайно важную роль в развитии экономики России. Применение к юридическим лицам уголовно-правовых мер в таких масштабах неизбежно нанесет серьезный урон нашему экономическому развитию. Основанием криминализации поведения юридического лица должна быть только такая его общественно опасная деятельность, типичные негативные последствия которой, как правило, превалируют над положительным эффектом функционирования этой организации. В этой связи возможно постепенное введение уголовной ответственности юридических лиц (не исключено, что путем конструирования норм с административной преюдицией), например, за незаконное предпринимательство (ст. 171 УК), незаконные организацию и проведение азартных игр (ст. 171.2 УК), незаконную банковскую деятельность (ст. 172 УК), ряд экологических преступлений. Нельзя забывать и о том, что с введением института уголовной ответственности юридических лиц не только официальная власть, но и криминальная среда получат дополнительный инструмент воздействия на хозяйствующие субъекты и, в конечном итоге, на нашу повседневную жизнь.

     Не менее сомнительна идея снижения возраста уголовной ответственности до 12 лет за некоторые тяжкие и особо тяжкие преступления[4]. Критический анализ подобных законопроектов уже был проведен специалистами[5], хотя в литературе аргументирована целесообразность понижения возраста уголовной ответственности до еще более низкого уровня (11 лет)[6].

     Непросто оценить достоверность результатов медицинских[7] и психологических[8] исследований развития интеллектуальных и волевых качеств у подростков и молодых людей. Но ясно одно: попытки вовлечения в уголовно-правовое поле новых категорий субъектов сигнализируют о том, что сейчас мы вплотную подошли к неким пределам уголовно-правового воздействия, «перешагнув» которые, рискуем сломать весь уголовно-правовой механизм. В целом эти два проекта существенно расширяют пределы уголовно-правового вмешательства в общественные отношения и по одной только этой причине требуют дальнейшей тщательной работы с учетом мнений соответствующих специалистов, а значит – не могут быть приняты в ближайшее время.

     2. Неблагоприятной тенденцией может стать превращение в специальные составы отдельных видов известных преступлений. Так, Верховным Судом РФ в Государственную Думу РФ внесен проект № 53700-6 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и иные законодательные акты Российской Федерации»[9], в котором предлагается дополнить УК шестью специальными составами мошенничества (ст. 159.1-159.6). Цель благая: конкретизировать типичные признаки мошенничества в тех сферах, где оно наиболее распространено, и тем самым предотвратить случаи необоснованного привлечения к уголовной ответственности за мошенничество[10].

     Во-первых, не бесспорна сама идея отступления от сложившихся канонов отечественной техники уголовного правотворчества и перехода от абстрактного изложения признаков состава мошенничества только в ч. 1 ст. 159 УК к казуистическому описанию его вариантов еще в шести статьях. Поскольку санкции этих статей одинаковы, то нельзя говорить и о предлагаемой дифференциации ответственности за данную форму хищения. Во-вторых, был бы наивным расчет на то, что подобные поправки способны свести к минимуму неправильную квалификацию мошенничества. Ошибки и злоупотребления правоприменителей при квалификации данного преступления, как и многих других, обусловлены не столько несовершенством редакции статьи уголовного закона, сколько иными причинами.

     Для совершенствования практики применения ст. 159 УК оптимальным видится не «дробление» состава мошенничества, а дополнение необходимыми разъяснениями постановления Пленума Верховного Суда РФ № 51 от 27 декабря 2007 г. «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате»[11] (в дальнейшем – постановление ПВС РФ о мошенничестве).

     В-третьих, рассматриваемый проект не лишен и недостатков частного характера. Так, вопреки собственной логике, его составители почему-то не предложили редакцию самостоятельной статьи о мошенничестве с жилищем, ограничившись введением в ч. 4 ст. 159 УК особо квалифицирующего признака «мошенничество, повлекшее лишение права гражданина на жилое помещение».

     В ч. 1 ст. 159.1 под мошенничеством в сфере кредитования понимается «хищение денежных средств заемщиком путем представления банку или иному кредитору заведомо ложных и (или) недостоверных сведений». Закономерен вопрос о различиях между «ложными» и «недостоверными» сведениями. В постановлении ПВС РФ о мошенничестве неоднократно (трижды) упоминаются «ложные» сведения, понимаемые как «не соответствующие действительности», термин «недостоверные сведения» не употребляется. В русском языке «ложный» - «содержащий ложь»; «ложь» - «намеренное искажение истины, неправда, обман»[12]. «Достоверный» означает «верный, не вызывающий сомнений»[13], т.е. «недостоверный» - это неверный, вызывающий сомнения. Если, по мнению разработчиков проекта, «ложный» и «недостоверный» - синонимы, то, очевидно, не было смысла упоминать в диспозиции ч. 1 ст. 159.1 оба эти понятия, да еще с союзами «и (или)» между ними. Если же под недостоверными сведениями понимается информация, истинность которой сомнительна, то следует признать, что данный вид мошенничества может совершаться не только с прямым, но и с косвенным умыслом.

     Предоставление заведомо недостоверных сведений как способ обмана введено и ч. 1 ст. 159.2 о мошенничестве при получении выплат. Надо сказать, что пассивный обман при таком мошенничестве, напротив, трактуется слишком узко – как умолчание о фактах, влекущих прекращение указанных выплат. Такая разновидность пассивного обмана, как умолчание об обнаруженной в процессе получения имущества счетной ошибке уполномоченного лица (например, кассира), не будет охвачена данной статьей. К тому же, незаконно получить денежные средства можно и путем умолчания о фактах, препятствующих назначению этих выплат, а не только влекущих их прекращение.

     В ст. 159.1, 159.2, 159.5 и 159.6 проекта авторы, действительно, конкретизируют (пусть и не совсем удачно) способы обмана. Однако относительно мошенничества с платежными картами (ст. 159.3) и мошенничества при осуществлении инвестиционной деятельности (ст. 159.4) этого утверждать нельзя – способы совершения преступления обозначены в диспозициях названных статей так же абстрактно, как и в ч. 1 ст. 159 УК. Поэтому смысл конструирования статей об упомянутых видах мошенничества (с платежными картами и «инвестиционном») не вполне ясен.

     Мошенничество в сфере компьютерной информации (ст. 159.6) – не всегда мошенничество. Если виновный похищает чужое имущество исключительно путем манипуляций с компьютерной информацией (ввода, удаления, блокирования, модификации такой информации либо иного вмешательства в функционирование средств хранения, обработки или передачи компьютерной информации или информационно-телекоммуникационных сетей) без воздействия на психику человека, то налицо тайное хищение чужого имущества. Кража, а не мошенничество имеют место и при создании «двойников» официальных банковских сайтов, когда человек, восприняв как истинную ложную информацию, размещенную на таком сайте, вводит свои конфиденциальные данные (например, о банковской карте), которые затем используются злоумышленниками для изъятия чужого имущества опять-таки без воздействия на сознание и волю потерпевшего. Подобные случаи ничем не отличаются от обманного завладения ключом от чужой квартиры, кодом сейфа и т.п. и последующего тайного хищения имущества.

     Таким образом, подобная детализация признаков объективной стороны мошенничества неизбежно приведет к пробельности уголовного законодательства о мошенничестве в сочетании с увеличением объема нормативного материала и к ослаблению противодействия этому преступлению.

     3. Еще один интересный документ – законопроект № 52957-6 «О внесении изменения в Уголовный кодекс Российской Федерации», внесенный депутатами Государственной Думы И. В. Пономаревым и Г. П. Хованской[14].

     В проекте предусмотрено введение в УК новой статьи (165.1) о воспрепятствовании волеизъявлению собственников жилья по управлению многоквартирным домом. Объективная сторона основного состава данного преступления понимается как «действия, направленные на воспрепятствование волеизъявлению собственников по управлению жилым домом, а именно: подделка решений собрания жильцов о выборе способа управления многоквартирным домом, либо невыполнение решений собрания жильцов о выборе способа управления многоквартирным домом, а также о смене управляющей компании по эксплуатации многоквартирного дома, либо воспрепятствование проведению собрания жильцов для выбора порядка управления многоквартирным домом».

     Буквальное толкование процитированного положения дает основания полагать, что субъект такого преступления будет общим. А если так, то к уголовной ответственности (причем за преступление средней тяжести!) по данной статье можно будет привлечь и самих жильцов многоквартирного дома, если они не являются на общее собрание собственников для выбора порядка управления домом, и из-за отсутствия кворума собрание не может состояться. Понятие «воспрепятствование» должностные лица, применяющие уголовный закон, вероятнее всего, истолкует с пользой для себя, т.е. расширительно.

     Содержание пояснительной записки к проекту не убедило в необходимости этой новеллы – там подчеркивается, что при совершении деяний, запрещенных гипотетической статьей, как правило, используется административный ресурс. Но если так, то зачем создавать состав с общим субъектом?

     Нет острой нужды и в составе преступления, предусмотренном ч. 2 ст. 165.1: «Те же деяния, совершенные должностным лицом органа государственной власти или органа местного самоуправления как непосредственно, так и в виде побуждения к действию третьих лиц». Такие деяния охватываются общими составами злоупотребления должностными полномочиями (ст. 285 УК) и превышения должностных полномочий (ст. 286 УК) и не требуют создания специальной нормы.

     Итак, приходится констатировать стремление законодателя решить насущные проблемы посредством уголовного права. Остается надеяться на то, что наш парламент не будет спешить с очередными нововведениями в УК, и рассмотренные в настоящей статье проекты останутся проектами.

[14] Официальный сайт Государственной Думы Федерального Собрания РФ [Электрон. ресурс] URL: http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/%28Spravka%29?OpenAgent&RN=52957-6&02 (дата обращения: 29.05.2012).

Опубликовано в издании: Новое в уголовном, уголовно-процессуальном и уголовно-исполнительном законодательства: основные тенденции и перспективы совершенствования : сб. науч. тр. Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 45-летию со дня образования Волгоградской академии МВД России, Волгоград, 31 мая - 1 июня 2012 г. / отв. ред. В. И. Третьяков. - Волгоград : ВА МВД России, 2013. С. 89-95.