ОГРАНИЧЕНИЕ СВОБОДЫ КАК ВИД НАКАЗАНИЯ: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Егорова Н.А.
Федеральным законом от 27 декабря 2009 г. № 377-ФЗ изменена редакция ст. 53 Уголовного кодекса Российской Федерации [1], в связи с чем кардинальным образом изменен такой вид наказания, как ограничение свободы. Теперь суть данного наказания заключается в установлении судом осужденному, имеющему место постоянного проживания в Российской Федерации, ряда ограничений (не уходить из жилища в определенное время суток, не посещать определенные места в пределах территории муниципального образования, не выезжать за пределы муниципального образования, не посещать места проведения массовых и иных мероприятий и не участвовать в таких мероприятиях, не изменять место жительства или пребывания, место работы и (или) учебы без согласия специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осужденным данного вида наказания). Были дополнены указанием на ограничение свободы как на основной вид наказания санкции 45 статей Особенной части УК.
Таким образом, при сохраненном названии ст. 53 УК, одновременно с депенализацией – исключением «старого» ограничения свободы (оно не применялось) произошла пенализация – появление нового вида наказания. Меры, подобные ограничению свободы, известны уголовному и уголовно-исполнительному праву других государств. На сегодняшний день зарубежными аналогами ограничения свободы являются домашний арест (как вид наказания, связанного с лишением свободы, — в Великобритании; как мера безопасности – в США; как мера, альтернативная лишению свободы – в пенитенциарном законодательстве Италии); электронный надзор и запрещениепроживать в определенных местах (как дополнительные наказания – во Франции); установление надзора (как мера исправления и безопасности – в ФРГ); личные меры безопасности (надзор; запрет на проживание в одной или
нескольких коммунах либо в одной или нескольких провинциях; запрет на посещение таверн и мест, где идет торговля алкогольными напитками — в Италии) [2].
Очевидно, спустя полгода после появления данной законодательной новеллы еще рано говорить о стабильной и единообразной практике применения данного вида наказания, равно как и о его эффективности. По состоянию на середину февраля 2010 г. в уголовно-исполнительные инспекции поступило на исполнение более 80 приговоров к ограничению свободы (причем больше всего их вынесено в Краснодарском крае)[3]. По прогнозам Федеральной службы исполнения наказаний РФ, в 2010 году к ограничению свободы будет приговорено около 80 тысяч человек, в 2011 г. — порядка 150 тысяч [4].
Попытка более глубокого исследования ограничения свободы по российскому уголовному праву неизбежно влечет постановку целого ряда непростых вопросов.
1. О причинах и целях трансформации ограничения свободы и их соотношении с задачами уголовного права и целями наказания. Ограничение свободы в его первоначальном варианте было подвергнуто критике в специальной литературе. Прогнозировались сложности организации отбывания данного наказания [5]; указывалось на отсутствие специфики карательного содержания ограничения свободы по сравнению с лишением свободы, отбываемым в колониях-поселениях [6]. Безусловно, не последней причиной отказа нашего законодателя от такого вида наказания сыграла подтвержденная тринадцатилетней практикой действия УК невозможность применения ограничения свободы в обозримом будущем. Кроме того, реализация ограничения свободы в его новом варианте (как альтернативы лишению свободы) означает гуманизацию уголовной политики по отношению к лицам, совершившим преступления небольшой или средней тяжести, и позволит уменьшить нагрузку на систему учреждений, в которых отбывается лишение свободы.
Но есть и оборотная сторона медали. Как рассматриваемые изменения согласуются с решением предупредительной задачи уголовного права (ч. 1 ст. 2 УК), достижением целей наказания (ч. 2 ст. 43 УК)?
«Суровость наказаний должна соответствовать состоянию самой нации», — отмечал Ч. Беккариа [7]. О «состоянии нации» мы судим, помимо всего прочего, по состоянию преступности в стране. Структура зарегистрированной преступности в России сегодня такова, что почти половину всех преступлений составляют кражи (41,3 % в 2008 г., 39,7 % — в 2009 г.); соответственно 14 % и 14,3 % — преступления экономической направленности; 7,2 % и 8 % — преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков; 7,6 % и 6,9 % — грабежи; 1,4 % и 1,4 % — причинение тяжкого вреда здоровью; 1,1 % и 1 % — разбои; 0,6 % и 0,6 % — убийства; 0,2 % и 0,2 % — изнасилования; все остальное (26,5 % и 28 %) приходится на «иные преступления» [8]. При этом ограничение свободы в качестве основного наказания присутствует в санкциях статей Особенной части о преступлениях, относящихся практически ко всем элементам данной структуры (за исключением разбоя и изнасилования). Динамика коэффициента преступности в России (на 100 тыс. чел.) за 13 лет (с 1997 по 2009 гг. включительно) в целом неблагоприятная: данный показатель хотя и постепенно снижался с 2006 г., в 2009 г. все же выше, чем был ежегодно начиная с 1997 г. (когда был введен в действие УК 1996 г.) вплоть до 2004 г. [9]. При таких условиях возможность сдерживания преступности путем применения данного вида наказания вызывает сомнения. Общепревентивный потенциал всей системы наказаний и без того не очень высок – по данным социологических опросов, страх наказания удерживает от совершения преступлений примерно 17,2 % респондентов [10]. При существующем уровне преступности в сочетании с низкой эффективностью наказания ограничение свободы, скорее всего, будет расценено населением как безнаказанность, поскольку «в сознании российских граждан по большей части только лишение свободы воспринимается как мера наказания» [11]. Кого способна (и способна ли вообще) удержать от совершения наиболее распространенных преступлений перспектива быть подвергнутым такому наказанию, как ограничение свободы, — вопрос риторический.
Не совсем ясно, как путем применения наказания в виде ограничения свободы будут достигаться цели восстановления социальной справедливости и исправления осужденного.
Восстановление социальной справедливости как цель наказания предполагает достижение так называемой «криминологической» справедливости, т.е. восстановление нарушенных преступлением законных прав и интересов субъектов общественных отношений [12]. Осуществление данной цели нельзя понимать упрощенно. В теории уголовного права обращается внимание на многоаспектный характер восстановления социальной справедливости, включающую в себя 1) взаимосвязь и максимальную соразмерность наказания общественной опасности преступления и личности виновного; 2) учет интересов потерпевшего; 3) неотвратимость наказания [13].
Некоторые виды наказаний обладают ярко выраженным восстановительным характером (восстановление путем компенсации вреда, причиненного обществу и государству, или восстановление со знаком «плюс»: штраф, обязательные работы, исправительные работы). Восстановление справедливости мыслимо и путем ответного ущемления прав осужденного (восстановление со знаком «минус»): лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград, ограничение по военной службе, арест, содержание в дисциплинарной воинской части, лишение свободы, смертная казнь). Соблюдение осужденным ограничений (а их перечень является исчерпывающим), установленных судом (ч. 1 ст. 53 УК) само по себе неспособно восстановить права и законные интересы, нарушенные
преступлением. Не наблюдается здесь и восстановления в его негативном смысле – сколько-нибудь серьезных, свойственных уголовному наказанию ограничений прав осужденного не происходит. Ограничения, перечисленные в ч. 1 ст. 53 УК, сопоставимы с требованиями трудовой дисциплины, режима, назначенного лечащим врачом и т.п. обыденными требованиями, предъявляемыми к поведению законопослушных граждан.
Обширный перечень весьма разнообразных преступлений, за которые может быть назначено рассматриваемое наказание, не позволяет утверждать о строгом соблюдении на уровне правотворчества требования соразмерности наказания общественной опасности преступления — например, при назначении ограничения свободы в качестве основного наказания за убийство матерью новорожденного ребенка (ст. 106 УК), умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (ч. 1 ст. 112 УК), истязание (ч. 1 ст. 117 УК), незаконное лишение свободы (ч. 1 ст. 127 УК), вымогательство (ч. 1 ст. 163 УК) и некоторые другие преступления. Едва ли в подобных случаях будет соблюдаться постулат о превышении «злом наказания» выгоды от преступления [14].
Трудно судить о реализации цели исправления осужденных к ограничению свободы – по понятным причинам в России пока нет данных о рецидиве среди осужденных к этому виду наказания. Однако такие сведения имеются в других странах. Например, в Великобритании, где домашний арест стал широко применяться с 2002 г., уровень рецидива среди лиц, переведенных на домашний арест, и тех, кто был освобожден досрочно в обычном порядке, одинаков (Э. Эшворт) [15]. Аналогичный вывод содержится в исследованиях эффективности домашнего ареста с электронным мониторингом в США [16].
Таким образом, гуманизм и прагматизм законодателя в вопросе об ограничении свободы может вступить в противоречие с целями наказания.
2. О правовой природе ограничения свободы. Данный вопрос тесно связан с определением карательной (или иной) сущности анализируемого вида наказания. Что такое «свобода» и что значит «лишить» свободы и «ограничить» свободу? Сопоставление ст. 53, 56, 57 УК, а также изучение соответствующих норм уголовно-исполнительного права дает основания предположить, что понятие «свобода» применительно к лишению свободы и ее ограничению имеет неодинаковое содержание. Свобода, которую ограничивает суд при назначении наказания, предусмотренного ст. 53 УК, означает не что иное, как свободу передвижения. Свобода как благо, которое утрачивает осужденный к лишению свободы (ст. 56, 57 УК), не исчерпывается свободой передвижения. Помимо бесспорной потери данного аспекта свободы, лицо лишается нормального образа жизни, причем не его частных деталей (как при ограничении свободы), а его фундаментальных основ. Осужденный к лишению свободы не может проживать дома, придерживаться своего личного распорядка дня, трудиться по специальности и (или) в устраивающем его месте, находиться в комфортной для него микросреде, общаться с близкими людьми обычным способом и в привычных объемах. Различны и способы ограничения и лишения свободы. Первое реализуется путем возложения на осужденного обязанностей не совершать определенных действий и осуществления над ним надзора без помещения лица в специальное учреждение, т.е. без изоляции от общества; второе – посредством изоляции осужденного от общества в каком-либо учреждении из указанных в ч. 1 ст. 56 УК. «Главный признак изоляции – это принуждение осужденного находиться в исправительном учреждении (курсив мой. – Н.Е.) конкретного вида под охраной и надзором, с соблюдением требований установленного в нем режима» [17].
Возникает вопрос о том, к какой доктринальной подсистеме наказаний следует отнести ограничение свободы с точки зрения его карательного содержания. Все наказания, перечисленные в ст. 44 УК, по своему содержанию подразделяются на 1) оказывающие в основном морально-психологическое воздействие на осужденного (лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград); 2) ограничивающие трудовую правоспособность осужденного (лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, обязательные работы, исправительные работы, ограничение по военной службе); 3) ограничивающие право собственности осужденного (штраф); 4) ограничивающие личную свободу осужденного (ограничение свободы, арест, содержание в дисциплинарной воинской части, лишение свободы); 5) лишающие человека права на жизнь (смертная казнь) [18].
Из приведенной системы видно, что ограничение свободы отнесено в одну группу с наиболее суровыми наказаниями. Объясняется это тем, что классификация была построена до изменений и дополнений, внесенных в УК Федеральным законом от 27 декабря 2009 г. № 377-ФЗ, т.е. когда предполагалось, что ограничение свободы должно отбываться в исправительных центрах. Теперь ситуация совершенно иная: в связи со значительным изменением содержания ограничения свободы этот вид наказания уже несопоставим с арестом, содержанием в дисциплинарной воинской части и лишением свободы, и, по-видимому, должен быть выделен в самостоятельную группу.
Такой вывод заставляет задуматься над более серьезной проблемой, а именно: о правомерности отнесения ограничения свободы к наказаниям, а не к иным мерам уголовно-правового характера [19]. Представляется, что по характеру и степени принудительного воздействия на осужденного ограничение свободы не достигает уровня наказания. Об этом свидетельствует сравнение ограничения свободы с другими видами уголовного наказания, которые законодатель считает более мягкими, чем ограничение свободы. Представляется, что при прочих равных условиях крупный штраф, длительное лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью (особенно на срок до двадцати лет), бессрочное лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград (порой связанное с потерей льгот, права на пенсию по выслуге лет), бесплатные обязательные работы, сопряженные с удержаниями из заработка (денежного довольствия) исправительные работы и ограничение по военной службе – куда более ощутимые обременения, поскольку им всегда сопутствуют серьезные ограничения имущественных и трудовых прав осужденного, чего не наблюдается при ограничении свободы. Нахождение по месту жительства в ночное время, невозможность в любой момент выехать за пределы города, посетить какое-либо массовое мероприятие, изменить место жительства (пребывания), работы, учебы – все это укладывается в рамки обычного образа жизни значительной части занятого населения. Рискну предположить, что законопослушный гражданин, добросовестно исполняющий обязательства по кредитному договору с коммерческим банком, находится в гораздо более сложной жизненной ситуации, чем осужденный к ограничению свободы (особенно – с минимальным набором ограничений). То же самое можно сказать и о лицах, подвергнутых некоторым административным наказаниям (к примеру, лишению специального права, административному аресту, дисквалификации, административному приостановлению деятельности). В целом более весомым карательным воздействием обладает и условное осуждение, поскольку на осужденного может быть возложен более широкий круг обязанностей, чем при ограничении свободы (ср. ч. 1 ст. 53 и ч. 5 ст. 73 УК). К тому же, минимальная продолжительность испытательного срока при условном осуждении – шесть месяцев, а нижний предел ограничения свободы как основного наказания – всего два месяца; максимальная продолжительность испытательного срока при условном осуждении также больше (пять лет), чем верхний предел ограничения свободы (четыре года). Поэтому ограничение свободы ближе к «иным мерам уголовно-правового характера». Следует согласиться с теми авторами, которые все же признают определенное карательное содержание этих мер, хотя и отличное от свойственного наказаниям [20]. Правы и сторонники некарательного содержания названных мер, утверждающие, что средства иных мер уголовно-правового характера «не рассчитаны на то, чтобы поставить его (осужденного. – Н.Е.) в ущербные условия жизни и вызвать тем самым у него страдания и глубокие переживания. Если при исполнении наказания осуществляется более глубокое и интенсивное воздействие на личность осужденного и тем самым реализуются его восстановительный, исправительный и предупредительный потенциал, то при применении альтернативных мер уголовно-правового характера правоограничения… вызваны необходимостью поставить его в определенные рамки поведения и обеспечить тем самым достижение исправления осужденного и предупреждения с его стороны совершения нового преступления» [21].
3. О месте ограничения свободы в системе наказаний. Несмотря на преобразование содержания ограничения свободы, место данного вида наказания в перечне наказаний (ст. 44 УК) осталось прежним — оно находится между ограничением по военной службе и арестом. В перечне наказаний, назначаемых несовершеннолетним (ч. 1 ст. 88 УК), ограничение свободы занимает предпоследнее место (ранее принадлежавшее аресту), а сразу после него (в п. «е» ч. 1 ст. 88 УК) указано лишение свободы на определенный срок. Получается, что в «лестнице наказаний» ограничение свободы по-прежнему рассматривается как приближенное по своему содержанию к аресту и лишению свободы. После изменения редакции ст. 53 УК такой подход перестал быть актуальным по причине изменения карательного содержания ограничения свободы. С учетом сказанного выше о спорной правовой природе ограничения свободы, место данного вида наказания в перечнях видов наказаний (как в общем – ст. 44 УК, так и в специальном, для несовершеннолетних – ч. 1 ст. 88 УК) целесообразно изменить. На мой взгляд, ограничение свободы нужно поместить между штрафом и лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью (в ст. 44 УК) и между штрафом и лишением права заниматься определенной деятельностью (в ч. 1 ст. 88 УК), либо
признать утратившей силу ст. 53 УК с одновременным введением статьи об ограничении свободы как иной мере уголовно-правового характера в раздел
VI УК.
4. О возможности назначения наказания в виде ограничения свободы как дополнительного к лишению свободы лишь в случаях, предусмотренных соответствующими статьями УК (ч. 2 ст. 53 УК). Такое законодательное решение представляется нелогичным. Так, лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью (ст. 47 УК), более строгое по своему карательному содержанию, суд вправе назначить и в случаях, когда это наказание не упоминается в качестве дополнительного в санкции статьи Особенной части УК. Полагаю, что, с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления и личности виновного, суд должен иметь право назначить осужденному ограничение свободы в качестве дополнительного наказания к лишению свободы и тогда, когда это прямо не указано в санкции статьи Особенной части УК.
5. О соотношении ограничения свободы с некоторыми иными мерами уголовно-правового характера и административным надзором. В литературе отмечается, что «под видом наказания следует понимать определенное наказание, имеющее свое специфическое содержание, соответствующее наименование и входящее в общую систему наказаний, установленную законом» [22]. Есть все основания полагать, что первичным признаком вида наказания должно выступать его особое, отличающее его от других видов наказаний, карательное содержание; наименование же вида наказания и формальное включение последнего в нормативно установленную систему наказаний второстепенны. Видимо, требование специфичности содержания наказания значимо и для органичного «вплетения» вида наказания в систему мер уголовно-правового характера, по отношению к которой система наказаний является подсистемой, а также — в более широком смысле – в систему мер правового принуждения.
Нетрудно заметить, что по своему содержанию ограничение свободы весьма схоже с обязанностями, которые могут быть возложены на условно осужденного в период испытательного срока (ч. 5 ст. 73 УК) и на условно-досрочно освобожденного в течение оставшейся не отбытой части наказания (ч. 2 ст. 79 УК), а в случае назначения ограничения свободы несовершеннолетнему – с такой принудительной мерой воспитательного воздействия, как ограничение досуга и установление особых требований к поведению несовершеннолетнего (ч. 4 ст. 91 УК). Особенно интересная ситуация может возникнуть при условном осуждении лица, которому в качестве основного наказания назначено лишение свободы, а в качестве дополнительного – ограничение свободы. Дополнительные наказания при условном осуждении, как известно, исполняются реально (абз. 5 п. 42 постановления № 2 Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007 г. «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания»)[23]. Поэтому в новейших публикациях судам рекомендуется «не применять ограничение свободы в качестве дополнительного наказания к лишению свободы, назначенному условно» [24].
В апреле 2009 г. принят в первом чтении проект № 151943-4 Федерального закона «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест
лишения свободы» (в дальнейшем – Проект) [25]. Согласно ч. 1 ст. 5 Проекта, в отношении поднадзорного лица могут устанавливаться следующие административные ограничения: 1) запрещение пребывания в определенных местах муниципального образования (городского округа); 2) запрещение пребывания вне дома (квартиры) в определенный период времени, который в совокупности не может превышать восьми часов в сутки; 3) запрещение выезда за пределы муниципального образования (городского округа) в течение определенного периода времени; 4) установление обязательной явки от одного до четырех раз в месяц в орган внутренних дел по месту жительства (пребывания) в определенные дни для регистрации.
Очевидно, по своему фактическому содержанию такая мера правового принуждения, как административный надзор, почти ничем не отличается от ограничения свободы.
В Проекте записано, что административный надзор будет устанавливаться судом в отношении совершеннолетних лиц, осужденных к лишению свободы за совершение тяжкого преступления или особо тяжкого преступления либо два и более раза за совершение умышленного преступления, если поведение лица в период отбывания наказания в местах лишения свободы свидетельствует о его нежелании встать на путь исправления либо судимое лицо после освобождения из мест лишения свободы систематически совершает антиобщественные действия.
Несложно представить себе ситуацию, когда при осуждении лица к лишению свободы с ограничением свободы, допустим, за квалифицированное убийство (ч. 2 ст. 105 УК), также возникнут основания для установления над этим лицом (после освобождения его из места лишения свободы) административного надзора.
При указанных обстоятельствах ограничение свободы и как основной, и как дополнительный вид наказания оказывается лишенным своего собственного
содержания, отличающего его от других мер правового принуждения [26]. Для устранения этого необходимо скорректировать содержание либо данного наказания, либо названных иных правовых мер.
Все изложенное позволяет сделать следующий общий вывод: реформирование наказания в виде ограничения свободы проведено без всестороннего учета его свойств как элемента системы мер уголовно-правового характера (и в целом – мер правового принуждения), а также задач уголовного права и целей наказания.
Возможно, есть смысл оставить ограничение свободы в уголовном праве России как исключительно дополнительное к лишению свободы (а не «смешанное») наказание, исполняемое только после реального отбытия лишения свободы. Альтернативный вариант — отнести ограничение свободы к числу так называемых «иных мер уголовно-правового характера», при этом также назначать и исполнять данную меру как дополнительную к реальному лишению свободы после того, как оно отбыто. Однако в этом случае на правотворческом уровне должен быть однозначно отрицательно решен вопрос о существовании административного надзора.
Литература:
1. В дальнейшем – УК.
2. Уголовное право зарубежных стран. Общая и Особенная части / под ред. И.Д. Козочкина. – 3-е изд., перераб. и доп. М., 2010. С. 94, 282-283, 389, 405, 453, 516. Примечательно, что в ряде государств ближнего зарубежья, входящих в состав СНГ, ограничение свободы (или его разновидность) понимается примерно так же, как в ст. 53 УК в редакции 1996 г. (см., напр., УК Республики Украина, УК Республики Беларусь, УК Республики Казахстан, УК Азербайджанской Республики, УК Республики Таджикистан).
3. www.regnum.ru/news/1255369.html. 2010. 10 июня.
4. Официальный сайт Хабаровского краевого суда kraevoy.hbr.sudrf.ru/modu
5. См., напр.: Дзигарь А.Л. Уголовные наказания: эволюция и перспективы. Краснодар, 2001. С. 101.
6. См., напр.: Евлоев Н.Д. Дифференциация уголовной ответственности и наказания за неосторожные преступления: проблемы теории и практики. Ростов-н/Д, 2009. С. 39.
7. Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М., 2009. С. 156.
8. Расчеты проведены канд. юрид. наук Д. В. Синьковым на основании данных ГИАЦ МВД России. Приводятся по: Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2010. № 1. С. 96.
9. Там же. С. 92, 93.
10. Кондратюк Л.Б., Овчинский В.С. Криминологическое измерение. М., 2008. С. 185.
11. Уголовное право. Актуальные проблемы теории и практики: сб. очерков / под ред. В.В. Лунеева. М., 2010. С. 346 (автор очерка – С.Г. Келина).
12. Энциклопедия уголовного права. Т. 8. Уголовная ответственность и наказание. СПб., 2007. С. 132 (авторы главы – В.Н. Орлов и О.В. Старков).
13. Зубкова В.И. Восстановление социальной справедливости – одна из целей уголовного наказания // Вестник Моск. Ун-та. Сер. 11, Право. 2003. № 1. С. 68-70.
14. Беккариа Ч. Указ. соч. С. 124.
15. Уголовное право зарубежных стран. С. 95.
16. Там же. С. 283.
17. Маликов Б.З. Лишение свободы в России (Теоретико-правовые проблемы сущности и целей наказания). Саратов, 2001. С. 68.
18. Автор классификации – Л.Л. Кругликов. Приводится по: Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А.И. Коробеева. Т. 1: Преступление и наказание. СПб., 2008. С. 764-765 (автор главы – А.И. Коробеев).
19. К таким мерам, по моему мнению, следует относить все иные (кроме наказания) закрепленные в нормах уголовного права принудительные меры, применяемые за совершенные общественно опасные деяния. В науке уголовного права нет единого подхода к этой проблеме. См., напр.: Звечаровский И. Меры уголовно-правового характера: понятие, система, виды // Законность. 1999. № 3. С. 35; Курганов С. Меры уголовно-правового характера // Уголовное право. 2007. № 2. С. 59-63; Келина С. Г. Наказание и иные меры уголовно-правового характера // Государство и право. 2007. № 6. С.54.
20. См., напр.: Устинова Т.Д. Иные меры уголовно-правового характера и меры уголовно-правового воздействия: содержание и соотношение // Российский ежегодник уголовного права. № 2. 2007 / под ред. Б.В. Волженкина. СПб., 2008. С. 347.
21. Сундуров Ф.Р. Природа иных мер уголовно-правового характера // Российский ежегодник уголовного права. № 2. 2007. С. 335-336.
22. Курс советского уголовного права: в шести томах. Том III. Наказание. М., 1970. С. 56 (автор главы – Н.А. Стручков).
23. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007. № 4. С. 14.
24. Дядькин Д. Конкуренция норм о назначении наказания в виде ограничения свободы с нормами об условном осуждении // Уголовное право. 2010. № 3. С. 37.
25. См.: постановление Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 10 апреля 2009 г. № 1928-5 ГД // СПС «КонсультантПлюс». 2010. 5 июня.
26. Об опасности размывания специфики ограничения свободы при отбывании его осужденным по месту жительства см., напр.: Энциклопедия уголовного права. Т. 8. Уголовная ответственность и наказание. СПб., 2007. С. 392, 400 (автор главы – В.М. Хомич).
Источник: выступление Егоровой Н.А. на Всероссийской научно-практической конференции «Современные проблемы противодействия преступности» (22-24 июня 2010 г., ВА МВД России).
Опубликовано в издании: Современные проблемы противодействия преступности : материалы всерос. науч.-практ. конф. (22-23 июня 2010 г., г. Волгоград). - Волгоград : ВА МВД России, 2010. С. 70-81.
