«Что же касается… способа существования справедливости, то и помимо этого форма, которую она принимает в государстве, а именно, форма наказания, не единственна, и государство не есть необходимая предпосылка, справедливости самой по себе».

Гегель. Сочинения. Т. VII. Философия права. М.-Л., 1934. С. 118.

Почти сто лет прошло со времени начала работы Вячеслава Яковлевича Шишкова над романом-эпопеей «Угрюм-река». В 1932 г. роман был завершен. Произведение поражает не только своими художественными достоинствами, но и своим реализмом, связью с современностью. Автор воссоздал объемную, многоплановую картину поистине преступного общества, многие признаки которого наблюдаются и в наше время. К В. Я. Шишкову как неординарному творцу, великому писателю, в полной мере относятся слова В. А. Бачинина об авторе-пророке, «чья художественная интуиция пронизывает толщу времен и устремляется за каузальной «нитью Ариадны» в виртуальные лабиринты будущего, прозревая подстерегающие людей опасности»[1].

Криминальные сюжеты и их герои. Криминальные события разворачиваются в романе в четырех условно выделенных и относительно самостоятельных социальных средах:

1)            семья и ближайшее окружение Громовых;

2)            общеуголовные преступники и маргиналы;

3)            судейские и полицейские чиновники Сибири;

4)            столичное чиновничество.

1.             Семья и ближайшее окружение Громовых. В этой среде главной фигурой, вне сомнения, выступает Прохор Петрович Громов, с юных лет подчинивший всю свою недолгую жизнь установке на покорение самых высоких вершин богатства и славы. Ради «золотого тельца» он убивает любимую женщину, а в убийстве публично обвиняет своего лучшего друга Ибрагима-Оглы; отправляет в сумасшедший дом родного отца; организует провокацию расстрела мирных рабочих, избивает жену и лишает жизни вступившегося за нее дьякона Ферапонта; задумывает убийство супруги, но реализации этого замысла препятствует стечение обстоятельств. Ни за одно из совершенных преступлений главный герой не привлекается к уголовной ответственности. Суд над Громовым вершится в тайге разбойниками по правилам преступного мира: «Подсудимые и прокурор те же: сын купца Прохор Петрович Громов, ссыльный поселенец Ибрагим-Оглы и бывший коллежский советник, юрист Стращалов. Присяжные заседатели — тридцать разбойников. Зал суда — таежная, в черной ночи, балка»[2]. Однако бывший друг Ибрагим-Оглы спасает Прохора от исполнения «приговора». Настоящее наказание, выпавшее на долю Прохора Громова и не предусмотренное никакими уголовными кодексами, - душевная болезнь, из-за которой он кончает жизнь самоубийством.

Дед Прохора Данило Громов – разбойник и убийца, который путем совершения кровавых преступлений заложил основу материального благосостояния семьи Громовых. Отец главного героя, Петр Данилыч Громов, разбогатевший за счет преступного «наследства», оставленного Данилой Громовым, бьет «смертным боем» мать Прохора – Марью Кирилловну.

Приближенный Прохора – Иннокентий Филатыч Груздев – регулярно покупает ворованное золото («купит тайно добрую щепотку, а то и с фунтик краденого золотишка»); уничтожает одно из важнейших доказательств, уличающих Громова в убийстве Анфисы Козыревой; по поручению Прохора «обделывает дела» после пожара в тайге, обманывая кредиторов.

Имея задатки в целом положительного человека, Прохор как личность сильно меняется за время своей успешной коммерческой деятельности. Атмосфера, в которой единственным мерилом всего являются деньги, оказывает на главного героя мощное воздействие. Ради дела, ради осуществления мечты о миллиардном состоянии Прохор оправдывает одно из последних запланированных, но так и не совершенных им преступлений («Но я иначе не могу, не могу»). Выстроенный им механизм психологической защиты достигает своего апогея в период болезни Прохора: «На одном берегу — он сам, Прохор Громов, великий, осиянный славой строитель жизни, властелин рабов, будущий обладатель миллиарда. На другом берегу — они, враги его: отец, Нина, Протасов, поп, черкес, рабочие. С ним — дерзновение, железная сила, воля к борьбе. Против него — человеческая, тормозящая его работу слякоть».

Преступления главного героя (Прохора) органично вплетаются в череду его хотя и не преступных, но аморальных деяний, отдельные из которых являют собой точные копии поступков Петра Данилыча. Так же, как и отец, Прохор строит дома своим любовницам, заводит коварную игру вокруг своей жены, намекая молодому инженеру Образцову на достоинства последней.

Ближе к развязке романа резко меняется и жена Прохора – Нина Яковлевна, которую В. Я. Шишков до этого все время изображает полной противоположностью мужа. Узнав, что коммерческие дела Громова идут плохо, она распоряжается прекратить все свои благоустроительные работы, рабочих перевести на общее положение, а недовольных уволить.

Всем этим автор показывает, что воспроизводство порока (в том числе – преступления) объективно, зависимо больше от социальных условий, чем от свойств отдельной личности: «Яблоко, сук и яблоня — все от единого корня, из одной земли, уснащенной человеческой кровью».

2.             Общеуголовные преступники и маргиналы. Центр таежной маргинальной и преступной среды в романе – «воровское село Разбой» - место, где многие жители разбогатели на «темных делах», где полная свобода «буйству, блуду, поножовщине». Здесь без угрызений совести убивают ради золота – часто нажитого неправедным путем (как, например, спиртоноса Тузика и Фильку Шкворня в кабаке Силы Митрича). Полиция куплена и бездействует. Село Разбой играет в произведении роль модели мироустройства. Это слепок с темной, подчас невидимой, стороны социума, существующей при любом общественном строе.

Эта мрачная среда подвижна, в нее проникают из высоких слоев общества (иногда случайно, как бывший прокурор Стращалов), из нее «выходят в люди» (как «вынырнувший из неизвестности», «звероподобный» Ездаков). Она беспощадна: губит, «перемалывает» своих же отъявленных злодеев. Так, бывший каторжник, а затем заведующий прииском Фома Григорьевич Ездаков, арестованный, но отпущенный за вознаграждение, погибает от рук бандитов из шайки Ибрагима-Оглы. Управляя прииском, Ездаков бил по зубам рабочих и насиловал их жен, считая это совершенно нормальным: «А рабочий — тьфу! Зверь и зверь. Только хвоста нет».

3. Судейские и полицейские чиновники Сибири. Следователь Иван Иванович Голубев, установивший убийцу Анфисы, но за взятку утративший все свое рвение; судьи, которых принципиальный прокурор не смог убедить в виновности Прохора Громова, – все они, щедро «одаренные» семейством Громовых, способствуют тому, чтобы Прохор избежал уголовной ответственности.

Вот так, с изрядной долей иронии, объясняет писатель внезапную перемену в поведении следователя Голубева: «Может быть, он обнаружил у себя под подушкой тысячу рублей, ловко подсунутую в тот вечер Иннокентием Филатычем, и, по болезненному состоянию своему, случайно принял эти деньги за свои. Возможно также, что честный следователь, обладающий собственными трудовыми сбережениями, об этой подлой взятке и не знал. Так ли, сяк ли, но он решил: по окончании судебного процесса взять отпуск и ехать в Москву иль Петербург».

Особое место занимает двуличный (как бы сказали современные журналисты – оборотень), обладавший незаурядным даром перевоплощения Федор Степанович Амбреев - пристав, а по совместительству – фальшивомонетчик и разбойник, с которым в итоге расправляются соратники Ибрагима-Оглы. Амбреев не считает, что занимается чем-то предосудительным. На вопрос Прохора о количестве произведенных фальшивых кредиток пристав отвечает: «Клянусь честью, — ни одной. Мы чеканили в «Чертовой хате» золотую монету выше казенной пробы. Оказали царю помощь и больше ничего». Символичен и красноречив образ покойного Амбреева, «верного слуги царя», на похоронах: в гробу – отрезанная голова и «приставленное к ней чучело в полной парадной форме, в крестах и медалях».

4. Столичное чиновничество выглядит в романе более аморфным (в нем нет ярких, выдающихся персонажей), но от этого не менее динамичным. Товарищ министра Семен Семенович, бравший взятки под видом благотворительных пожертвований и «устроивший Прохору прииск»; сменивший его чиновник, пересмотревший решение о прииске в пользу Приперентьева... Век взяточника - авантюриста у власти - недолог, как и у обычного уголовника и маргинала.

Надо сказать, что коррупция показана в произведении именно как явление, как неотъемлемая часть бытия всех перечисленных социальных групп. Сбой в этой универсальной машине происходит, пожалуй, только в эпизоде с прокурором Черношварцем, отказавшемся от крупной взятки, предложенной ему Громовым. В своем стремлении нейтрализовать последствия скандала, вызванного застольной речью Прохора и разоблачениями Петра Данилыча, в качестве активного коррупционера выступает даже правильная и человеколюбивая Нина Яковлевна, пообещавщая генералу Перетряхни-Островскому «сувенирчик для Софи» - колье с бриллиантами.

Так же, как и Прохор Громов, ведущие представители каждой из названных сфер не ответили за свои преступления по уголовному закону, их наказала сама жизнь. Целостное восприятие криминальных сюжетов романа «Угрюм-река» заставляет задуматься о существовании некоей высшей естественной справедливости - гораздо более сильной, чем писаные людские законы. Преступления, совершаемые героями произведения, производят впечатление событий не столько негативных, трагических, сколько обыденных, природных, влекущих неминуемое возмездие Судьбы. Не случайно автор проводит аналогию между Прохором Громовым и диким животным - волком («Волк и Прохор – одно»). В произведении нет ни одной сцены, убедительно изображающей торжество закона государственного. «Закон, ограждающий от Прохоров Громовых стадо людей, — лицемерен, продажен, слаб. Он сляпан не в огражденье слабейшего, а в потачку произвола, грубой силы и лютости», - рассуждает автор. Герои В.Я. Шишкова, как гегелевские преступники, ставят себя в положение управомоченных, а не обязанных: расплачиваясь за содеянное своими жизнями («снятие преступления»), они получают то, что положено им неким высшим разумом. А суровая Угрюм-река (символ подвижной, изменчивой жизни) продолжает течь, впадая в вечность…

Таким образом, роман «Угрюм-река» содержит в себе некоторые идеи, созвучные постулатам классической (неотвратимость наказания за преступление) и социологической (вечность преступления) школ уголовного права, а также концепции натуралистической юриспруденции (социальные явления как вид природных; преступление как нарушение законов социальной природы)[3]. Он должен занять достойное место в мировой художественной криминографии. Автор, не будучи профессиональным юристом или социологом, постиг и показал читателю, что преступление – разновидность зла, имеющего в значительной мере естественное происхождение, часто воспринимаемое его субъектами как нечто само собой разумеющееся, и это зло, даже оставаясь безнаказанным в юридическом смысле, неизбежно наказуемо по естественным законам.