Егорова Н.А.

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА «СЛУЖЕБНЫЕ» МОШЕННИЧЕСТВА: НЕОБХОДИМОСТЬ НОВЫХ ПРАВОВЫХ ПОДХОДОВ

  Модернизация уголовного законодательства о мошенничестве, связанная с дифференциацией состава данного преступления, подвергалась критическому анализу как на стадии законопроектной деятельности, так и сразу после введения в действие новых статей[1]. Теперь более актуальна проблема формирования правоприменительной практики по делам о мошенничестве, и в особенности о его специальных видах (ст. 159.1.-159.6 Уголовного кодекса РФ[2]).

  Уголовный закон и практика его применения выявили такой аспект проблемы ответственности за мошенничество, как толкование и применение норм о «служебных» мошенничествах, т.е. совершенных лицами с использованием своего служебного положения (ч. 3 ст. 159, ч. 3 ст. 159.1, ч. 3 ст. 159.2, ч. 3 ст. 159.3, ч. 3 ст. 159.5, ч. 3 ст. 159.6 УК).

  Согласно действующему разъяснению Пленума Верховного Суда РФ, содержащемуся в постановлении № 51 от 27 декабря 2007 г. «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении или растрате»[3] (абз. 1 п. 24), субъектами мошенничества, а также присвоения или растраты, совершенных с использованием служебного положения, могут быть только 1) должностные лица, (примечание 1 к статье 285 УК), 2) государственные или муниципальные служащие, не являющиеся должностными лицами, 3) иные лица, отвечающие требованиям, предусмотренным примечанием 1 к статье 201 УК[4].

  Насколько справедлива такая правоприменительная политика, особенно если речь идет о новых специальных разновидностях мошенничества?

  Рассмотрим общую норму о таком мошенничестве (ч. 3 ст. 159 УК). Нетрудно заметить, что дифференциация ответственности за мошенничество в ст. 159 УК проведена довольно последовательно: простое мошенничество (ч. 1 ст. 159 УК) отнесено к категории преступлений небольшой тяжести; квалифицированное (ч. 2 ст. 159 УК) – к преступлениям средней тяжести; особо квалифицированное (ч. 3 ст. 159 УК), которым признается и мошенничество, совершенное лицом с использованием своего служебного положения – к тяжким преступлениям; особо квалифицированное мошенничество, отягощенное такими признаками, как особо крупный размер похищенного имущества либо последствия в виде лишения права гражданина на жилое помещение (ч. 4 ст. 159 УК) – к тяжким преступлениям с максимально возможной для этой категории санкцией.

  При такой градации ответственности упомянутая позиция Пленума Верховного Суда РФ не лишена логики. Действительно, «переход» в ст. 159 УК от преступления средней тяжести – группового мошенничества или мошенничества, причинившего значительный ущерб гражданину, к тяжкому преступлению - мошенничеству, совершенному специальным субъектом, подразумевает, что субъект особо квалифицированного мошенничества должен быть не любым служащим, а обладающим признаками, которые, во-первых, относительно четко зафиксированы в уголовном законе, во-вторых, свидетельствуют об особом правовом статусе этого лица и вытекающих из такого статуса юридических возможностях (примечания к ст. 201 и 285 УК).

  Этот же подход небезоснователен при дифференциации ответственности за присвоение или растрату (ст. 160 УК). Субъект данного преступления – изначально специальный. Обязательное наличие у него определенных полномочий в отношении вверенного имущества, видимо, и потребовало ограничительного (разделяемого ныне Пленумом Верховного Суда РФ) толкования особо квалифицирующего признака «использование служебного положения». Иное решение осложнило бы и без того непростой вопрос разграничения основного и особо квалифицированного составов присвоения или растраты[5].

  Совершенно другая ситуация наблюдается со «служебными» мошенничествами специальных видов. В ч. 3 ст. 159.1, ч. 3 ст. 159.2, ч. 3 ст. 159.3, ч. 3 ст. 159.5, ч. 3 ст. 159.6 УК использование служебного положения как особо квалифицирующий признак законодатель посчитал основанием для перевода содеянного в разряд всего лишь преступлений средней тяжести, а не тяжких преступлений. Причем в ст. 159.1, 159.3, 159.5 и 159.6 УК такая дифференциация ответственности проведена в сочетании с повышением нижней границы крупного размера названных видов хищения до 1,5 млн. рублей. Не затрагивая вопроса о правильности такого правотворческого решения, отметим, что оно, на наш взгляд, требует корректировки официальной позиции высшей судебной инстанции по поводу специального субъекта рассматриваемых преступлений. Если понижен не только максимум санкции за такого рода мошенничества, но и категория преступлений, то в уголовной политике противодействия мошенничеству назрела необходимость в снижении «уровня респектабельности» мошенников-служащих, а именно – в отнесении к субъектам мошенничеств, совершаемых с использованием служебного положения, служащих, не наделенных управленческими полномочиями и независимо от вида службы.

  Использование не только властных, но и других служебных полномочий (например, совершение каких-либо юридически значимых действий от имени фирмы, реализующей товары или оказывающей услуги), значительно упрощает введение потерпевшего в заблуждение по сравнению с "уличным" мошенничеством. Даже рядовому служащему организации проще похитить денежные средства этой организации, бюджета, внебюджетного фонда, чем любому постороннему лицу (например, сотруднику отдела урегулирования убытков страховой компании, по сговору с заинтересованными лицами, на основании поддельных документов составившему проект распоряжения на выплату страхового возмещения [6]; бухгалтеру районной администрации, оформившему справку о заработной плате с указанием заведомо ложных сведений для получения социальной выплаты [7]; менеджеру по продажам финансовых продуктов, оформившему кредитные карты на клиентов без ведома последних и похитившему при помощи этих карт денежные средства банка [8]).

  Подчеркнем, что такое обстоятельство, отягчающее наказание, как "совершение преступления с использованием доверия, оказанного виновному в силу его служебного положения или договора" (п. "м" ч. 1 ст. 63 УК), усматривается и при отсутствии у субъекта преступления признаков должностного лица и иных лиц, указанных в примечаниях к ст. 285 и 201 УК.

  В этой связи постановление ПВС РФ № 51 следовало бы дополнить пунктом 24.1, дающим более широкое, чем в абз. 1 п. 24, толкование признаков специального субъекта новых видов "служебного" мошенничества (редакция разъяснения примерная):

  "К лицам, использующим свое служебное положение при совершении преступлений, предусмотренных частью 3 статьи 159.1, частью 3 статьи 159.2, частью 3 статьи 159.3, частью 3 статьи 159.5, частью 3 статьи 159.6 УК РФ, относятся, помимо лиц, указанных в примечаниях к ст. 201 и 285 УК РФ, также иные служащие организаций независимо от формы собственности.

  Под использованием служебного положения следует понимать умышленное использование названными лицами своих служебных полномочий, а также связанных с осуществлением таких полномочий возможностей влияния на других лиц в целях совершения ими незаконных действий".

  Надо отметить, что и в практике применения ч. 3 ст. 159 УК до появления ст. 159.1-159.6 УК имели место отступления от стандарта, заложенного в п. 24 постановления ПВС РФ № 51, и вменение "служебного" мошенничества при совершении его субъектами, не выступавшими в качестве должностных лиц, управляющих коммерческих или иных организаций, государственных служащих или служащих органов местного самоуправления.

  Так, суд признал виновной в мошенничестве, совершенном лицом с использованием своего служебного положения (ч. 3 ст. 159 УК), врача-невролога городской детской поликлиники, путем обмана получившую от потерпевшей 5 тыс. рублей за бесплатную услугу - выдачу направления на медико-социальную экспертизу несовершеннолетней дочери. При этом никаких доказательств наличия у подсудимой во время совершения инкриминируемых действий полномочий должностного лица и их использования для совершения мошенничества в приговоре не приводится [9].

  По этой причине, а также учитывая несовершенство редакций норм о специальных видах мошенничества (в первую очередь, их пробельность), что влечет за собой необходимость квалификации содеянного по ст. 159 УК [10], широкое толкование признака "использование служебного положения" в перспективе можно распространить и на ч. 3 ст. 159 УК.

  Из системы "служебных" мошенничеств странным образом оказалось исключенным мошенничество в сфере предпринимательской деятельности (ст. 159.4 УК), хотя при совершении данного преступления лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой организации, служебное положение используется всегда.

  3 ноября 2011 г.  Т., директор ООО, оказывающего посреднические услуги при заключении сделок, связанных с недвижимым имуществом, встретилась с потерпевшей О.В., которая имела намерение приобрести объект недвижимости в виде дома с земельным участком. Зная, что для этих целей у потерпевшей имеются денежные средства, и с ней ранее заключен договор об оказании возмездных услуг по приобретению недвижимости в виде земельного участка и садового дома за 320 000 руб., Т. решила похитить эти денежные средства. Используя свое служебное положение, обманывая потерпевшую, Т, сообщила О.В., что стоимость объекта недвижимости увеличилась до 340 000 руб. Затем, используя это обстоятельство и доверительные отношения с О.В., зная, что у потерпевшей имеется сумма лишь 250 000 руб., предложила О.В. от имени ООО оформить заем на 250 000 руб. под условием возврата указанной суммы по 20 %, т.е. 300 000 руб. по сроку возврата денег 24 ноября 2012 г. При этом Т. достоверно знала, что указанная сумма потерпевшей возвращаться не будет, так как рассчитывала использовать чужие денежные средства по своему усмотрению. Потерпевшая О.В., не подозревавшая об истинных намерениях подсудимой, доверяя ей, нуждаясь в дополнительных денежных средствах, находясь в автомашине, в присутствии водителя передала подсудимой деньги в размере 250 000 руб., и получила от нее расписку, оформленную от имени агентства. Т. указанные денежные средства потерпевшей не вернула, причинив материальный ущерб О.В. на указанную сумму, который потерпевшая признала для себя значительным. Суд квалифицировал действия Т. по ч. 3 ст. 159 УК как мошенничество, совершенное с использованием служебного положения, причинившее значительный ущерб гражданину [11].

  В соответствии с новым уголовным законодательством использование служебного положения при совершении мошенничества в сфере предпринимательской деятельности не влияет на квалификацию содеянного.

  По приговору Новоалтайского городского суда Алтайского края от 15 марта 2012 г. С. осужден по ч. 4 ст. 159 УК (в редакции Федерального закона от 7 марта 2011 г. № 26-ФЗ) к лишению свободы.

  С., являясь генеральным директором ООО "Д.", выполнял в данной коммерческой организации организационно-распорядительные и административно-хозяйственные функции. Он признан виновным в том, что, используя свое служебное положение, путем обмана и злоупотребления доверием, похитил принадлежащие ОАО "Б." денежные средства в сумму 6 047 252 руб., то есть в особо крупном размере, и распорядился ими, причинив ОАО "Б." материальный ущерб на указанную сумму.

  Осужденный С. обратился с ходатайством о приведении приговора в соответствие с Федеральным законом от 29 ноября 2012 г. № 207-ФЗ.

  Рубцовский городской суд Алтайского края удовлетворил ходатайство осужденного, приговор изменил и переквалифицировал его действия на ч. 3 ст. 159.4 УК, смягчив наказание.

  В постановлении от 9 апреля 2013 г. суд указал, что С. осужден за мошенничество, связанное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности, с причинением ущерба в особо крупном размере, поэтому действия С. подпадают под признаки состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 159.4 УК, санкция которой является более мягкой по сравнению с ч. 4 ст. 159 УК (в редакции Федерального закона от 7 марта 2011 г. № 26-ФЗ). Суд также исключил из приговора осуждение по квалифицирующему признаку совершения преступления "с использованием служебного положения", поскольку в ст. 159.4 УК этот признак не предусмотрен [12].

  Примечательно, что всевозможные иные злоупотребления служебными полномочиями в сфере предпринимательства, не содержащие всех признаков хищения (а связанные, например, с ненадлежащим исполнением обязательств, временным позаимствованием денежных средств и т.п.) могут быть квалифицированы по ч. 1 ст. 201 УК, санкция которой предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок до четырех лет, в то время как за "служебное предпринимательское" мошенничество в размере, не превышающем 1,5 млн. рублей, максимальное наказание - всего один год лишения свободы. Несправедливость специальных норм о "предпринимательском" мошенничестве привела к тому, что в некоторых судах стала формироваться практика негласного игнорирования ст. 159.4 УК. При конкуренции ч. 3 ст. 159 и ст. 159.4 УК применению, очевидно, подлежит последняя как содержащая привилегированные нормы, и никаким официальным разъяснением высшей судебной инстанции это исправить нельзя. Выходом видится исключение из УК ст. 159.4 либо дополнение ее признаком "то же деяние, совершенное лицом с использованием своего служебного положения". Санкция за такое служебное мошенничество в сфере предпринимательской деятельности должна быть, во всяком случае, выше, чем за преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 201 УК.

  Предложенные меры могли бы стать "противовесом" чрезмерной либерализации политики противодействия мошенничеству.

Опубликовано в издании: Российская юстиция. 2014. № 8. С. 19-22.